Сергей Ильич переступил порог и окунулся в неизведанное. Здесь было всё не так. Не то, чтобы не так, как надо, но не так. Полупустой храм окружил тишиной. Густой пахучий воздух замедлял движения и приглушал шаги. Не задерживаясь на деталях, глаза впитывали золото Царских Врат, строгость тёмных икон, небесную голубизну подкупольной росписи. Оранжевые огоньки свечей и нечитаемые славянские надписи усиливали ощущение присутствующей тайны. Сколько лет он ходил мимо церкви и не знал, что внутри неё живёт такая красота!

Алёна стояла к нему вполоборота и безотрывно смотрела на икону. Неземное одухотворение, светящееся на её лице поразило Сергея Ильича, и мелкие мурашки зависти поползли по коже.

«Ах, если б… если б она когда-нибудь вот так поглядела на меня», – возмечтал он и устыдился, потому что внезапно понял: этот взгляд был предназначен Богу. Младенец парил на руках Матери и немигающим взглядом печально и мудро что-то отвечал молодой женщине.

Ощущение неуместности своего присутствия в церкви, разрушающее духовную интимность безмолвного диалога, хлестнуло Сергея Ильича по щекам и подтолкнуло к выходу.

- Что вы здесь ищете?

Сергей Ильич сжался от вопроса, будто его уличили в чём-то постыдном. Перед ним стоял священник. Чёрная ряса, крест на груди, лиловая бархатная шапочка. В летах, с аккуратной бородой, в которой белых волос было больше, чем чёрных, он как-то не соответствовал образу окладистого батюшки. Он ободряюще улыбался, и его глаза, окружённые лучиками морщин, смотрели мягкосердечно и доброжелательно.

«Совсем, как дедушка Мазай!» – подумал Сергей Ильич и неожиданно для себя ответил:

- Любовь… Я искал здесь любовь.

- Вы не ошиблись: любовь нужно искать именно здесь.

«Он меня не понял», – затаённо улыбнулся Сергей Ильич и спросил:

- Вы знаете, что такое любовь?

- Да, знаю, – просто произнёс священник и вдруг добавил: – Хотите чаю?

Вспыхнувший интерес к необычайному собеседнику и опасение, что из церкви сейчас выйдет его желанная и может неприятно ему удивиться, соединились в быстром ответе.

- Не откажусь! – В конце концов, не каждый же день предоставляется такая возможность!

Внимательно взглянув на Сергея Ильича и, словно читая его мысли, священник открыл дверь приземистого одноэтажного помещения.

- Будем знакомы! Меня зовут отец Геннадий.

Отвечая на рукопожатие, Сергей Ильич назвал себя. С любопытством оглядывая комнату, он поймал себя на мысли, что сегодня постоянно обманывается в своих предчувствиях. Это была обычная комната с разнокалиберной мебелью, домоткаными ковриками на полу, настенными православными календарями и бумагами, в беспорядке разбросанными по овальному столу. И если б не резная этажерка и шкаф, забитые религиозной литературой, да отблескивающие серебром оклады икон, можно было подумать, что здесь живёт нормальный холостяк среднего достатка.

- Итак, вы искали в церкви любовь?

Мельхиоровая ложечка по-домашнему постукивала о стекло стакана и прижимала его к стенке жёлтого подстаканника. Отец Геннадий снял шапочку и, ясно улыбаясь, смотрел на Сергея Ильича, приглашая того к разговору.

- Да, искал. – Сергей Ильич никак не мог понять, что заставляет его быть откровенным с человеком, с которым он знаком лишь несколько минут. – А вы сказали, будто бы знаете, что это такое.

- Верно. Любовь очевидна и непостижима. Наиболее краткое и ёмкое определение любви таково: «Бог есть любовь». И от этого никуда не уйти.

«Ну вот, – погрустнел Сергей Ильич, – Сейчас пойдут заповеди».

- Если мы любим, то сам Бог пребывает в нас, и Его любовь делает наше чувство совершенным. Проникните в суть вещей: разве не чудесно осознать – даже если вы пришли в церковь не к Богу, но к божеству – что источником нашей любви является Господь – Творец неба и земли, а не физическое притяжение разноимённых людей или результат действия половых гормонов?

«Он видит меня насквозь!» – Сергей Ильич ошеломлённо смотрел на отца Геннадия и, тщательно подбирая слова, ответил:

- Вы осуждаете меня?

- Если сердце ваше не осуждает вас, как я могу быть ему судьёй? Как можно осуждать за любовь? За самое прекрасное из чувств, которыми Природа одарила человека? Один очень умный человек как-то сказал: «Люби! И делай, что хочешь!» Если вы поразмышляете над этими словами, то найдёте в них глубочайшую мудрость и ни капли анархизма, поскольку любовь не причиняет ближнему зла. В любви нет страха, потому что в страхе есть мучение. Любовь – вечная категория, она никогда не перестаёт. И если я буду иметь всё познание мира, всё богатство и всю веру, а любви не имею, то я ничто.

- Всё, что вы говорите – безумно интересно, вы открываете для меня мир с совершенно иной стороны, но… – Сергей Ильич никак не мог решиться назвать священника «отцом» – но меня не нужно убеждать в существовании любви. Я знаю – она существует.

- Да, вы правы. И я взаимно рад, что у нас здесь нет предмета для спора. Однако меня как-то дёрнули ваши слова, что вы ищете любовь. То есть, вы её не имеете? Сергей Ильич, вы уже не юноша, и я думаю: в чём здесь дело? Почему вы её ищете? Почему вы её до сих пор не нашли?

- Да, но… если любовь вечна, и ей все возрасты… – Сергей Ильич озадаченно замолчал.«Почему это, я её не нашёл? Ведь я же… Нет, он меня неправильно понял!»

- Я тоже знаю, что такое любовь. Но, наверное, я её знаю с другой стороны, чем вы…отец Геннадий. Я любил, и меня любили. Однако жизнь идёт, она продолжается, и я имею право любить! Я с бесконечной благодарностью помню тех, кто когда-то дарил мне счастье, но что плохого в том, что снова слышу, как стучит и замирает моё сердце? Моё существование наполняется утраченным смыслом, я вновь, обострённо и по-юношески чувствую, как прекрасна жизнь, я вновь хочу жить! Я совсем не то, что называется Дон Жуан, я не коллекционирую женщин, но испытываю потребность в любви.

Отец Геннадий задумчиво проговорил:

- Кто сказал, что я запрещаю вам любить? Напротив, любите и будьте счастливы! Но вы не замечаете, как входите в замкнутый круг, где есть всё, кроме счастья. Вы смотрите на вино, как оно краснеет, как оно искрится в чаше, как оно веселит ваше сердце. Но впоследствии, оно укусит, как змея. Вы стремитесь к высокой любви, опьяняетесь женской красотой, умом и длинными ресницами и упиваетесь нежностями до утра. А потом любовь куда-то исчезает, и вы не понимаете, что произошло. Вы отряхиваете остатки прежнего чувства, как ускользающий золотой сон и опять ищете того же. Остановитесь! Пусть ваша любимая будет принадлежать вам одному, а не кому-то ещё. Решитесь на поступок! И тогда вам не придётся страдать от разлуки и проводить жизнь в одиночестве.

Сергей Ильич увидел себя со стороны: раздетым и выставленным на обозрение под стеклянным колпаком. Так и не притронувшись к чаю, он попытался вернуть душевное равновесие.

- Отец Геннадий, вы рисуете крайности и говорите о браке, который даст мне всё. А я говорю о любви. Я не противник брака, я жаждал его, но обстоятельства бывают настолько выше нас. Ну и, посмотрите на наши семьи: где в них любовь?

- Не обольщайтесь, Сергей Ильич, не обольщайтесь… Истинной любви – любви, как совокупности совершенств – вне брака не бывает, это не любовь. Вы ещё вспомните об этом, когда, возможно, уже будет слишком поздно.